Мы с майором вышли на улицу. – Ты главное -- первым делом канал контрабанды перекрой. И если что заметишь – пулей ко мне. Понапрасну там не геройствуй, – он рассеяно потер свой затылок. – Надоело, понимаешь молодых пацанов, после вой-ны хоронить.
Я попытался возразить, но он коротким жестом остановил меня: -- Да знаю я вас, героев-разведчиков. Вон гляди, тот -- самый задрипанный – твой.
Я посмотрел на группу офицеров, сгрудившуюся возле трофейного мотоцикла БМВ с коляской.
«Самого задрипанного» определить было несложно. Если все остальные были одеты с подчеркнутым щегольством, в до блеска надраенных сапогах, то «мой», как назвал его Лопатников, – выглядел чисто, как олух царя небесного. Больше всего он напоминал иллюстрации к гашековскому солдату Швейку. Та же круглая глуповатая физиономия, нелепо скроенная фигура, пузырящаяся форма на несколько размеров больше чем надо и рыжие, отродясь не чищеные, сапоги. Правда в его темных как сливы глазах застыла какая-то вселенская печаль-тоска, которая проступала даже тогда, когда он ухмылялся во весь свой щербатый рот.
-- Та, хлопци, шо ж вы таке кажете? – голос у него был солидный басовитый, но акцент какой-то невероятный. Смесь западынского с одесским. Если бы кто бы рассказал – ни в жизнь бы не поверил, что такое возможно.
Группка офицеров вокруг него с явным удовольствием заржала. Старлей с нашивками танкиста продолжал подначивать: -- Ну колись, старшина, как ты их завалил?
-- Та як, як? Воны йшли туточки, а я ось так… А воны до мене, а я осюды и ось… – старшина коротко хекнул и дюжий старлей вытянулся в пыли с неестественно вывернутой рукой. Словно шарик ртути, старшина переместился влево и рядом растянулся еще один офицер. Прием на задержание был проведен блестяще.
На дворе управления воцарилась мертвая тишина.
-- Тягныдуля, ко мне – громко рявкнул майор, разряжая обстановку. И обернувшись ко мне, добавил: -- Наградил же господь, имечком.
Старшина быстрым скачущим шагом приблизился к крыльцу. При этом он споткнулся, перешел на строевой, неловко приставил ногу, и издевательски-отточенным движением отдал нам честь. – Товарышу майорэ, старшина Тяныдуля по вашому прыказанью зъявывся.
-- Никак не отучу его Ваньку валять… -- снова обратился ко мне майор.
-- Вообщем так, старшина. Принимай пополнение. Это твое новое начальство, капи-тан Саблин -- твой новый отец-командир. Прошу любить и жаловать.
-- Слухаюся, товарышу майор. Мы ж будь-колы… -- Он расплылся в радостной ухмылке. Если бы я не видел, как он блестяще сработал с этими двумя, то решил бы, что он действительно недалекий полудурок, каких в армии пруд-пруди.
-- А воны як, горлаты нэ будуть? Бо я нэ можу колы на мэне крычать. Бо в мэнэ тоди паморокы, и колотнеча, то й я не розумию що роблю. Ось, як зараз... – Он кивнул на кряхтящих офицеров, которые силились подняться под дружный хохот окружающих.
-- Ты не придуривайся. Левонтий. Капитан твои штучки уже раскусил. Он -- наш… Школа Серебрянского.., ну ты же знаешь, из судоплатовских… – понизив голос, едва слышно шепнул майор. – Это тебе не армейские штафирки, – майор чуть скосил гла-за в сторону офицеров.
-- Щось я вас не дуже розумию, товарыше майорэ… -- продолжая глуповато улыбаться заявил старшина, понизив голос.—Тут уси наши, совецьки.
-- Вот и я, об том же, -- майор ухмыльнулся в ответ. – Ты там за ним пригляди, чтоб он особо на рожон не лез. К тому же человек после ранения. Официально, он будет числиться у вас помощником коменданта. Что еще? Связь только через меня. Не светитесь без нужды. Если что – найдем способ пообщаться в обход официальных каналов.
Майор протянул мне широкую жесткую ладонь. -- В общем, давайте, не затягивайте, отправляйтесь к себе в хозяйство. А то ведь скоро темнеть начнет…