Нетленка

"Я вам скажу, как разведчик разведчику, что вы болван, Штюбинг"
Кинофильм "Подвиг разведчика"

Было очень поздно и хотелось спать. Но нужно было покончить еще с одним делом. И я снова потащился в комендатуру. Ночной дежурный взглянул на меня мутными сонными глазами и хриплым голосом пробормотал: -- Чего тебе не спиться, капитан? Завтра ведь снова на ремень.
-- Да есть одно маленькое дельце. Покажи-ка мне адреса где проживают особисты.
-- Так ведь не положено.
-- А где я их посреди ночи ловить буду?
-- Да что случилось-то?
-- Так, ерунда. Кажется я нашел канал контрабанды. И действовать нужно немедля, пока эти сволочи не успели замести следы. И подними Тягныдулю.
Старший лейтенант вздохнул и протянул мне потрепанный журнал с многочисленными пятнами чернильных клякс.
-- Посмотри там…-- Он принялся крутить ручку полевого телефона, связываясь с казармой.
Пролистав несколько страниц, я наконец отыскал нужный адрес.
Загрохотали подковки сапог и застегивая на ходу ремень, появился мятый и взлохмаченный старшина.
Взглядом обиженной собаки он укоризненно взглянул но меня, но ничего не сказал.
-- Захвати автомат, -- коротко распорядился я и выходя бросил дежурному: -- Счастливых снов, служивый!
Не прошло и минуты как появился Тягныдуля.
-- Где тут улица Кёнигштрассе?
-- То як… биля рынку. А що?
-- Вот и потопали.
Наши шаги звучали особенно громко в ночной тишине. Мы миновали пустую и мрачную рыночную площадь, свернули, вышли на параллельную улицу.
-- Оцэ и е Кёнигштрассе.
Я не счел нужным уточнять, что уже успел прочесть табличку на стене ближайшего дома. «Так, дом 12, а мне необходим 16-й номер».
Он оказался приземистым, узким, с вычурным украшенным лепкой крыльцом.
-- Тут есть запасной выход? – спросил я полушепотом
-- А хто ж його знае, -- пожал плечами старшина.
-- Так пойди проверь.
Старшина скрылся в подворотне. Через несколько минут он появился вновь ступая сторожко, словно крался за крупным зверем.
-- Нима. Тильки пожарна драбына.
-- Вот и славно. Ты остаешься здесь, в подворотне, контролируя оба пути. Если появится кто-то кроме меня – огонь на поражение.
-- Зрозумило.
-- Запомни. Кто бы это ни был, он не должен уйти.
-- Та ясно усэ, товарышу капитанэ.
-- Ну если ясно, то я пошел.
Я приблизился к входной двери и осторожно подергал ручку. Понятное дело, закрыто. Достав из кармана незамысловатый инструмент, я поковырялся в замке и спустя несколько секунд замок мягко щелкнул.
Я проскользнул в дверь, остановился, чтоб не производить лишнего шума, разулся и двинулся вглубь дома. Мягко, не спеша, открыв дверь на первом этаже я замер, прислушиваясь.
Сонный храп, раздавался откуда-то из глубины. Несколько шагов по холодному паркетному полу. Так и есть. На кровати лежала дебелая хозяйка дома. Тот кто был мне нужен, находился на втором этаже.
Я вернулся в прихожую и на ощупь найдя лестницу, пригнулся, проверяя не заскрипят ли ступеньки.
«На совесть сработано», -- подумал я, тщательно выверяя каждое движение своих босых ног по деревянным ступеням.
Вот наконец и второй этаж. Короткий коридор, в котором оказалось две двери. Какая из них моя? Я мысленно прикинул расположение комнат, понимая, что нужный мне человек находится за дверью, где есть пожарная лестница.
«Ну, за дело, капитан», и я вытащил из кармана люггер. В тишине щелчок предохранителя прозвучал особенно громко. Я замер, прислушиваясь. Тишина. Но лучше выждать. Когда ты нацелен на действие, а приходится выжидать время тянется невыносимо долго. Я взглянул на циферблат своих часов с фосфорными стрелками, внимательно слушая и выжидая, пока секундная стрелка не обежит полных четыре круга. Коснувшись рукой металлической ручки, я резко нажал на нее, дернул дверь на себя и резко отскочил в сторону. Дверь без малейшего скрипа распахнулась. Из комнаты слышалось лишь сонное сопение. Так могут спать лишь люди с чистой совестью или законченные негодяи. Чтож, значит удача в очередной раз не отвернулась от меня. Уже не таясь, я вошел в комнату и нащупал на стене поворотную ручку электрического выключателя. Мгновение -- и вспыхнул яркий свет.
Простыни в постели у дальней стены зашевелились. Еще пару, казавшихся бесконечно долгими, секунд, и из под вороха простынь появилась мятая, одутловатая, всклокоченная голова.
-- Что случилось, капитан? Снова тревога?.. – вопрос завершился длинным зевком.
-- Руки! – резко скомандовал я, поводя стволом парабеллума.
-- Вы с ума сошли, капитан! – светлые заплывшие глазки выражали изумление.
-- Предупреждаю, я стреляю гораздо лучше вас, старший лейтенант. Да и уходить вам некуда. Короче, как говорят в дешевых детективных романах «Ваша карта бита»… Руку!.. – резко вскрикнул я, видя, что его рука скользит под подушку.
Он замер, потом нехотя высвободил из-под подушки руку.
-- Вы ответите за самоуправство, капитан. Особый отдел своих в обиду не даст. – Он вел себя вполне естественно, но нисколько не сомневался, что он лихорадочно ищет выход из ситуации.
-- Поднимайтесь. Только медленно и осторожно, не делая резких движений. – Мужчина повиновался. – Отлично, а теперь так же медленно перебирайтесь вон туда в кресло.
Команда была выполнена без колебаний. Тело моего противника казавшееся под формой мешковатым и обрюзгшим оказалось закованным в броню из литых крепких мышц.
Я переместился в сторону, оставляя между ним и собой, как минимум, полтора метра свободного пространства и присел на кровать. Не отводя взгляда от своего визави, я сунул руку под подушку и извлек оттуда браунинг №2.
-- Хороша игрушка. – Я выщелкнул обойму, которая брякнув, упала на пол. – Ну давайте знакомиться…
И увидев, как подобрался в кресле мой собеседник, чуть повысив голос, предупредил: -- А вот этого -- не советую.
Он расслабившись, обмяк в кресле.
-- Вот так-то лучше. Раз вы не хотите начинать разговор, то начну с себя. Майор Эдвард Стивенс, ОСС. Восточный отдел.
Старший лейтенант казалось был совсем не удивлен сказанным, лишь чуть расширились его зрачки. – А ты не боишься, капитан… или как там майор, я сдам тебя первому попавшемуся патрулю?
-- Ничуть. Так вот…-- я перешел на английский, -- Наша служба официально обратилась к вашей, но лорд Уиттли ни за что не хотел сдавать своего резидента в Восточной Пруссии. Пришлось откомандировать меня. Нужно сказать, ваша легенда оказалась блестящей, и я никогда бы не вышел на вас, не соверши вы несколько трагических ошибок. Первое: вам совсем не обязательно было убирать меня, тем более таким громоздким способом как грузовик. Нет, я понимаю: узнав от капитана Гарькавого, что в этом городке появился настоящий классный профессионал, вы запаниковали – что и помогло мне вас вычислить. Только дело в том, что если бы меня прислали Советы, то с моей смертью вы бы получили лишь временную передышку, одновременно усугубив подозрения чекистов. Во-вторых, финт с бомбой был уже совсем глупым ходом. Теперь я был уверен, что ищу не напрасно, и на меня идет целенаправленная охота. И еще две мелочи: не следовало связываться с Эльзой фон Лорингер для передачи своих донесений по шведскому каналу. После того, как я подстрелил ее, я уже был уверен, что человек, которого я ищу, окопался именно здесь. А отравление двух немцев в закрытой тюрьме особого отдела – это уже жест отчаяния. Они что, видели вас? Ну, отвечайте!
-- Нет… -- откашлялся он. – Но они могли что-то знать… – У моего собеседника оказался прекрасный оксфордский выговор. – Можно я закурю?
-- Я надеюсь вы не настолько глупы, чтобы совершать что-нибудь бессмысленно-патетическое…
Он криво ухмыльнулся. – Я же не нацистский фанатик.
-- Вот и славно. Курите и вообще, чувствуйте себя, как дома, -- теперь пришел мой черед ухмыляться.
Я внимательно смотрел как человек, которого я знал под именем старшего лейтенанта Елагина, залазит в стол и извлекает оттуда сигару. Ситуация была под моим полным контролем, и если бы он сделал неверное движение я бы не задумы-ваясь, продырявил его. Старший лейтенант снова уселся в кресле и со вкусом закурил.
-- Мне следовало догадаться, -- сказал он, окутываясь клубами густого сизого дыма. – Столь нахрапистые, ковбойские методы, практикуют только сотрудники дикого генерала Доннована. К чему вам тонкость оперативной игры, когда вы привыкли вести себя, как слон в посудной лавке? Но я никогда не мог предположить, что вы столь оперативно переключитесь на работу против русских.
-- Рузвельт, как вы знаете, наконец-то подох и вместе с ним был похоронен гнилой либерализм по отношению к «дяде Джо». В следующей войне русские станут нашим основным противником. И поэтому, -- я сделал широкий жест стволом пистолета. – нам понадобиться ваша агентура из числа «Лесных братьев» и Армии Крайовой.
-- Понятно. Если не возражаете я оденусь. Как-то неловко принимать союзника в одних кальсонах.
-- Давайте, сразу расставим точки над «i». Раз я вас вычислил, вы отныне переходите под наше крыло. Нет возражений?
Елагин на мгновение замер, обдумывая ответ. Я поспешил успокоить его.
-- Можете не волноваться. Вопрос будет решен на самом высшем уровне. И вашему плешивому лорду придется смириться с частичной потерей агента вашего класса.
Похоже мое упоминание о плеши лорда Уиттли, четвертого виконта Биконсфильда, окончательно успокоило английского резидента.
-- Вы не представляете, как мне осточертело работать среди русских с их варварским языком и плебейскими привычками, -- пожаловался он, натягивая на себя советский мундир старшего лейтенанта.
-- Ну почему же?.. – лукаво улыбнулся я.
-- Вы работаете у них в тылу всего несколько месяцев, а я… – он на миг задумался, -- уже седьмой год. Может быть отложите в сторону вашу пушку, или вы еще не наигрались?
-- Я просто хочу быть уверен, что вы не совершите ничего экстраординарного.
-- Если вы готовы нейтрализовать Уайтхолл, и обеспечите меня надежной связью, -- то я весь в вашем распоряжении.
-- А кроме того, ваши гонорары, так сказать будут существенно повышены…
Елагин брезгливо скривился. – Я всегда считал самой меркантильной нацией французов. Но вы, американцы, переплюнули всех. Я шел на это совсем не ради денег.
-- Однако, согласитесь, с солидной чековой книжкой мир воспринимается по иному. Более радужным, что ли.
-- С вашей точки зрения…
-- С любой. Даже большевики и то не решились на отмену денежных знаков.
-- Послушайте, Стивенс. Наш спор может продолжаться бесконечно, а мне завтра снова коптеть в Особом отделе…
-- Намек понятен. Тогда покончим с формальностями… -- я встал с кровати и пересел за стол. – Будьте любезны расписку, пожалуйста.
Старший лейтенант вздохнул. – А без этого никак нельзя?
-- Увы, дорогой союзничек. Вы не представляете как нас держит за глотку наша американская бюрократия.
Он раскрыл планшет и достал оттуда вечное перо и чистый листок бумаги. Его светлые водянистые глаза выжидательно уставились на меня.
-- Я, такой-то такой-то, полное звание в Британской секретной службе обязуюсь выполнять все задания и поручения… -- я тщательно следил, как его перо бойко бегает по бумаге, тщательно выводя слова. И несколько более торжественно, чем собирался, закончил. – Главного управления Государственной Безопасности НКВД СССР… Пишите, пишите подполковник МакКинтайр… -- ствол моего пистолета уперся в его крепкий затылок. – Это ваш единственный шанс.

В помещении начальника порта горел свет. Я заглянул в запыленное окно. За столом сидел сам Мурзаев и прибалт в штатском. Собеседник начальника порта вел себя как хозяин. Он что-то настойчиво внушал старшему лейтенанту, одновременно одной рукой листая какие-то бумаги. Вид у Мурзаева был как у нашкодившего щенка. Я решил прервать это милое собеседование, и резко распахнув дверь, остановился в проеме.
В небольшой комнатенке повисла напряженная пауза.
-- Картина Репина «Не ждали»… -- медленно процедил я.
-- Нет, почему же, -- ответил прибалт. Акцент его полностью улетучился. – Мы, правда, ждали кое-кого другого и не так скоро… -- Он извлек из-под стола вторую руку, в которой красовался массивный браунинг. – Но можем побеседовать и с тобой, капитан. Да ты, проходи – он криво ухмыльнулся. – А то ведь я - парень нервный, могу и выстрелить ненароком.
-- А не боишься, что за мной стоит взвод автоматчиков?
Он иронически прищурил левый глаз. – Ты нас окончательно за дурачков держишь, капитан? Ты, ищейка шелудивая, из породы героев. Вона как геройски штурмовал нашу баржу. Да и особисту не сдал нас с потрохами. Хотя, мог бы. Поэтому, несложно догадаться, что тебе от нас что-то нужно. Садись, выкладывай.
Я приблизился к столу.
-- А чтобы разговор наш был более задушевным, лапки закинь за голову и не делай резких движений.
Заряженный браунинг, да еще в опытной руке – серьезный аргумент. Поэтому я подчинился.
-- Вот и отлично. Клык – обратился он к Мурзаеву, -- обшмонай легавого. И будь поаккуратнее, у него в рукаве, как я понимаю, много всяких финтов. Государством натаскан, не тебе чета.
Мурзаев нехотя поднялся и соблюдая максимальную осторожность, приблизился ко мне. Было нечто неправильно во всей этой ситуации. Прибалт, явно прошедший спецподготовку, явно опасается меня, и тем не менее, предоставляет мне реальный шанс изменить статус кво в свою пользу. Но я решил выждать и посмотреть, как дальше будут развиваться события. На стол легли оба парабеллума, через мгновение к ним присоединился и нож, излеченный из-за голенища.
-- Ну что, все что ли? – раздраженно спросил прибалт, то ли у меня, то ли у напарника. Судя по тону он был разочарован.
-- Да, вроде все…
-- Ну, хорошо, теперь присаживайся, капитан. Только для моего спокойствия руки держи за головой.
Я опустился на наспех сколоченный из досок табурет, зашатавшийся под моей тяжестью.
-- Итак…
-- Может, для начала, представишься? Я перешел на немецкий язык.
Прибалт уставился на меня. Затем решившись, он кивнул и произнес: -- Мартин Седлецки, капитан рейхсвера, командир взвода в группе «Эрна-Д»…
-- Абвер?
-- Смотри, разбираешься. Позднее, подразделение местной самозащиты «Омакайтсе», Жемайтийская армия обороны, 15-саперный (Литовский) батальон.
-- Богатая биография.
-- Не жалуюсь. Теперь бы хорошо познакомиться с твоей, капитан.
-- Капитан Саблин. Закавказский фронт в 1942-м, потом работа в армейской разведке…
-- Э-э-э… Так не годится, я тебе – все, как на духу, а ты – темнишь.
-- Можно подумать, ты сейчас помчишься проверять все сказанное мной.
-- Как знать, как знать… Впрочем, к этому вопросу мы еще вернемся, -- он выразительно покосился на свой браунинг. – Если конечно, меня устроят условия. Так чего ты хочешь?
-- Прежде всего, мне нужны фамилии лиц, с которыми контактировала Эльза фон Лорингер... – увидев, как Седлецки удивленно вскинул бровь, я пояснил: -- Ну фрой-лин Эльза, красотка с баржи…
-- А, эта сука. Понятно, Что еще?
-- Ее контакт на Готланде.
-- А вот это будет стоить подороже.
-- Могу предложить самое дорогое – жизнь.
Седлецки презрительно скривился.
-- Если бы я ценил свою шкуру, неужели я остался бы здесь, в вашем тылу?
-- Логично. Тогда какие будут встречные предложения?
Седлецки осклабился.
-- Люблю деловой разговор. Похоже, с тобой можно будет договориться. – он сделал многозначительную паузу и медленно цедя слова, сказал: -- Мне будут необходимы абсолютно чистые документы, скажем какого-нибудь южноамериканца и сто тысяч швейцарских франков, в банке Лихтинштейна.
-- И ключи от квартиры, где деньги лежат?..
Он явно не был знаком с творчеством Ильфа и Петрова и воспринял все буквально.
-- Нет. О своем жилище я позабочусь сам. Причем постараюсь, чтобы меня с вами разделял как минимум один океан.
-- Отчего такая нелюбовь к русским?
-- А за что мне вас любить? Идеи торжествующего быдла никогда меня не прельщали.
-- Но это быдло оказалось сильнее ваших генералов.
-- Количеством, исключительно количеством, капитан. Согласись, если бы не ваши бесконечные азиатские орды, то мы бы сейчас беседовали где-нибудь в районе Иркутска. И как знать, может быть ты бы тогда толковал о своем несогласии с нашим режимом.
-- История тем и хороша, что не имеет сослагательного отклонения. Впрочем, мы отвлеклись от основной темы разговора…
В это время, старший лейтенант Мурзаев, напряженно слушающий наш хохдойч не понимающий ни единого слова, беспокойно зашевелился. – Послушай, Март, нужно торопиться. Давай пришьем, лягавого и -- дело с концом.
-- Не шебурши, Клык. У нас толковище пошло крайне любопытное. Сядь -- и не отсвечивай.
-- Откуда такие обширные познания в арго российского уголовного мира? – поинтересовался я, пока Мурзаев с недовольным видом пристраивался на табурете.
-- Вдоволь пришлось пообщаться с этой швалью, еще в начале войны. Полное дерьмо. Но, мы опять отвлеклись. Так как, насчет моего предложения?
Я деланно вздохнул. – Могу предложить следующее. Если меня устроит твои сведения я гарантирую… -- я сделал много значительную паузу, – визу, подписанную Госдепартаментом США, под защитой, которого ты можешь преспокойно поселиться где-нибудь в Пенсильвании, и определенную сумму денег. Конечно не такую как ты запросил. Такие деньги следует отработать.
Глаза немца чуть расширились от изумления. – Это… это вербовка?
-- А ты как думаешь?
-- Н-но как…
-- Ты о таком заведении, как ОСС слыхал?
Потрясенный Седлецки автоматически кивнул.
-- Так вот, мы, как говорят русские, тоже не лаптем щи хлебаем. Война закончилась, а следовательно нужно готовиться к новой войне. У вас есть опыт, стимул, наработки. Почему бы не приобрести полезный товар?
Седлецки никак не мог придти в себя. Он судорожно переваривал сказанное. – Я не могу понять…
Я молчал, зная, что иногда молчание красноречивее всяких слов.
--… В штабе красных…-- немец никак не мог опомниться.
-- Не только. У нас есть свои глаза и уши даже в Кремле. Это только наивность некоторых революционеров выплеснула наружу лозунг «нужники из золота». Сами отцы-преобразователи очень хорошо знали цену «презренному» металлу. Не даром Яков Свердлов еще в далеком 17-м организовал «Алмазный фонд партии». И Ульянов, тоже не чурался денежных знаков, предпочитая валюту. В этом мире нужно просто сыскать должную цену. Видишь, Седлецки, и ты уже не так рьяно готов торговаться.
-- Да опустите свои чертовы руки! – яростно рявкнул капитан.—Я же вижу по вашей роже, что при желании вы можете уйти отсюда, оставив нас вдвоем «мертвыми и холодными». Я сам практиковал подобные штучки!
«Все. Клиент созрел». Откровенно ухмыляясь, я опустил руки на стол и немного помедлив, принялся рассовывать по карманам свой арсенал.
-- Ну? Я услышу ответы на свои вопросы?

Дежурство в комендатуре наконец закончилось. Пальцы болели от писания многочисленных бумажек. В глазах рябило.
Особист так и не пожелал связаться со мной. Или амбиции взяли верх, или… «Да нет, не может быть. Нормальный мужик, правда, звезд с неба не хватает». Нет, по-дозревать Гарькавого было глупо.
Я вздохнул, и поплелся вниз. Внезапно мне в голову пришла одна идейка. Я отыскал Тягныдулю, объяснил, что мне нужно, и через пятнадцать минут с полным вещмешком отправился к себе на квартиру.
В дверях я столкнулся в фрау Вильгеминой. – Капитан Алекс! Вас тут спрашивал ваш коллега, – рассеяно сказала она в последний раз осматривая себя в зеркале, перед выходом на улицу. – По моему, он хотел вам что-то такое передать.
-- А как он выглядел?
-- Ну, я не знаю… Такой солидный, представительный. Простите, герр капитан, нужно бежать. Меня уже заждались, - и она выпорхнула из двери.
Я поднялся на второй этаж, в задумчивости подошел к двери и внезапно остановился, как вкопанный. Затем торопливо сбежал вниз по лестнице. Выбравшись из дома я обошел несколько домов и нашел нужную мне пожарную лестницу. Быстро вскарабкавшись по знакомой дорожке, я вновь проклиная скользкую крышу, пробрался к себе в комнату. Окно, так и оставалось открытым. Мягко спрыгнув на пол я вынул из кармана зажигалку и неяркий свет скользнул по входной двери.
Самая примитивная конструкция – растяжка, прикрепленная к ручке и две гранаты. А для полной гарантии -- немецкая противопехотная мина. Хорош бы я был, если бы не случайное столкновение с хозяйкой!
Я осторожно обрезал проволоку на двери, затем вставил предохранители в запалы. Все. Или нет? На всякий случай я еще заглянул под кровать. Немецкие саперы очень любили баловаться подобными штучками. Ставят явную мину в одном месте. И хитро маскируют ее подружку – в другом. Но. похоже, мой недоброжелатель, или был уверен, что первая ловушка наверняка сработает, или просто спешил, боясь что сюда заглянет хозяйка. Весьма последовательный господин. Пора нанести ему ответный визит, а то он выкинет еще какой-нибудь фортель с фатальными для меня последствиями. Но это – несколько позже, а пока мне было просто до зарезу, не-обходимо душевно побеседовать с лейтенантом Ламенадзе.

-- Ну проходи, проходи.
Если бы я не позвонил в комендатуру и не напомнил старлею, что мы договорились о встрече, Ламенадзе, скорее всего, не пришел. Вид у него был самый затрапезный. Куда подевалось его щегольство? Он старался не встречаться со мной взглядом.
-- Извини, капитан. Посидеть по-человечески не удастся. Тут такая каша заварилась… -- Он говорил думая о чем-то другом. И даже его акцент стал сильнее.
-- Нет уж, старший лейтенант, боюсь, что сидеть тебе придется долго и нудно…
-- Ч-что?..
-- …Я же со своей стороны постараюсь, чтобы тебе отмерили по полной катушке.
-- Ты что, капитан, совсем с головой не в порядке?
-- А дела твои, старший лейтенант более чем скверные, -- продолжал я, не обращая внимания на реплики Ламенадзе. – Если бы ты был замазан всего лишь в контрабанде – это было бы полбеды. Ну, промурыжила бы тебя военная прокурату-ра, ну, дали бы срок, сорвали погоны – и дело с концом.
-- А что я один что ли? Вон другие вагонами хапают и – ничего.
-- Кто конкретно? Имена, фамилии, размеры противогазов… Ну, что же ты замолчал? Тогда продолжу я. Ты, мил человек, связался с такими нехорошими ребятками, что просто диву даешься. А это -- уже совсем другая история. И потому тобой занимаюсь я, представитель СМЕРШ. Понимаешь, куда я клоню?
-- Какой СМЕРШ?
-- Контрразведка фронта, расшифровывается «Смерть шпионам». Или не слыхал про такую?
Ламенадзе подавленно молчал, хлопая своими темными как сливы глазами.
-- Значит, так и запишем: пособничество врагу, предательство Родины, шпионаж. А это, дорогой мой, уже подрастрельная статья.
-- Какой шпионаж? Мамой клянусь!...
-- Не трогай свою маму. С какого времени ты был завербован оберштурмфюрером СС Эльзой фон Лорингер?
Ламенадзе от изумления застыл с приоткрытым ртом. – Кем?
-- Значит, имен своих вербовщиков ты не знал.
-- Послушай, капитан. Я не понимаю… Бред какой-то!
-- Почему же бред? Все достаточно логично. Сегодня в порту. как тебе наверное известно, была уничтожена группа немецких диверсантов, осуществлявших доставку контрабанды из Швеции. Вон там в углу мешок с образцами их товаров. Будешь смотреть? А зря. Тягныдуля старался, упаковывал… Во время обыска у тебя найдут аналогичное барахло. Подозреваю, что и валюту. Кстати, на руке у тебя -- шведский хронометр. Довольно неосторожно с твоей стороны. Он, правда, на мой взгляд, хуже швейцарского, но тоже ничего. Значит, контрабанда и валютные махинации – уже доказаны. Осталась мелочь, доказать что ты продал с потрохами родную Отчизну. И это – несложно. Недельку под прессом Гарькавого – и готово. Дальше трибунал – и, милости просим в ближайший лесок…
Тут Ламенадзе не выдержал. Он рухнул на колени, и истово принялся заверять меня, что его бес попутал!
--Ну и как зовут твоего беса?
Ламенадзе застыл, раздираемый противоречиями. С детства его учили, что предавать товарища не хорошо, но когда светит вышка…
Наконец он решился. – Его зовут…
-- Хочешь, угадаю? Николай Мурзаев, начальник порта. Как видишь, мы тут тоже не лаптем щи хлебаем. Что переправлялось за кордон?
-- Картины, «рыжье», в смысле золото, антиквариат…
-- Какие-то документы?
-- Ни боже мой. Клянусь, чем хочешь клянусь, гражданин начальник…
-- Ты меня неправильно понял. Вы помогали делать надежные документы для кого-нибудь?..
-- Никогда, я же понимаю…
-- Хорошо. Как работала схема?
-- Контрабанду доставляли Коляну, в смысле Мурзаеву. Я забирал частями, раскидывал по городу и сбрасывал артиллеристам, через зам по тылу майора Алиева…
Я продолжал вести допрос чисто механически. Похоже, очередная пустышка. Слишком хлипкий экземпляр. Мелкий пособник, которого могли использовать в темную – вполне вероятно, но на агента резидентуры он явно не тянул. А мне до зарезу были необходимы агенты. А еще лучше – сам резидент. Только где его искать? Восточная Пруссия, на деревню дедушке…