Больше двух часов мы безуспешно прочесывали лес, пытаясь отыскать хоть какие-то следы. Ничего, ноль, зеро...
Наконец я был вынужден признать, что мы занимаемся мартышкиным трудом и приказал старшине сворачиваться.
Всю обратную дорогу, я цеплялся за спину старшины и угрюмо молчал. На моем месте в коляске, перекатываясь из стороны в сторону на поворотах, бесформенной грудой валялся второй труп. Не доезжая до комендатуры, старшина ссадил меня, и поехал дальше. «Кому же все-таки понадобилось уносить покойника?» Логика подсказывала, что вероятнее всего – в здешних местах он был лицом небезызвестным. Даже мертвый свидетель остается свидетелем. Его могли опознать жители городка и, таким образом вывели бы нас на еще кого-то, кто перепрятывался под нашим боком. Но самая вероятная версия далеко не всегда самая правильная.
Я направился к остроконечной кирхе. Пастора я застал в небольшом саду за церковью. Он самозабвенно лазил по грядкам с цветами, что-то подкапывая или окучивая.
-- Добрый день, господин пастор.
-- Добрый, добрый… -- рассеянно пробормотал пастор, поднимаясь с колен. – Решили познакомиться с нашей церковью?
-- Да… То есть не совсем. Видите ли, господин пастор, мне нужно посоветоваться с вами по одному вопросу. – Я вкратце изложил все, что произошло на шоссе, не особо акцентируя внимание на пропаже мертвеца, а уделяя основное внимание странной позе, в которую уложили второго. – Возможно, вы слышали о чем-то подобном, -- закончил я свой рассказ.
Пастор задумался. Его высокий узкий лоб собрался в складки и стал похож на сжатую губку. –Увы… -- наконец произнес он, -- ничего похожего я не припомню. Странно, весьма странно… Короче, если кто и сможет вам помочь, то только господин Коссовски.
-- Господин Коссовски?
-- Да. Наш местный библиотекарь и архивариус. Любопытный человечек… Он даже пытался издать на собственные средства историю нашей местной достопримечательности, заброшенного замка Херршерзее. Но увы, помешала война. Живет он неподалеку, -- пастор расеяннно улыбнулся, явно размышляя о чем-то другом. – Впрочем, все в этом городке расположено неподалеку. Да… сразу за рынком вы повернете направо и увидите дом из темно-красного кирпича. Там-то как раз расположена библиотека и городской архив, а значит и его пристанище …
Рынок в городке был совсем не похож на российские базары. Чинный, солидный, как все немецкое. Крытые узкими высокими крышами деревянные ряды потемнели от времени и, казалось, помнили еще времена Тевтонского ордена. Покупатели толпились в основном у продуктовых рядов. Я не торопясь пересек рыночную площадь. Местные жители при виде офицера в советской форме опускали глаза и торопливо расступались.
Дом крытый темно-красным кирпичом почти не отличался от своих собратьев на улице, те же высокие стрельчатые окна, вытянутый фронтон, фигура святого на уровне второго этажа. Лишь по углам дома красовались узкие башни, крытые черепицей, да у входа красовалась медная дощечка, на которой готическим шрифтом было вытравлено: «Городской архив», и чуть ниже: «Городская библиотека». Я поднялся по ступенькам, толкнул массивную темную дверь и вошел вовнутрь. Тускло брякнул колокольчик на входе. Цветной витраж на противоположной стене, изображающий поединок двух рыцарей, окрашивал огромный зал в фантастические цвета. Висевшие в воздухе пылинки золотились в разноцветных лучах. Пахло кожей и немного мышами.
Бесконечные ряды стеллажей с книгами уползали куда-то в полутьму и терялись там.
-- Эй! Есть кто живой? – крикнул я.
Где-то в полутьме зала раздался тихий шорох и скрипнула половица.
-- Герр Коссовски?... – снова крикнул я. Я не боялся нападения, но как говорится, «береженого Бог бережет». За годы войны я успел схоронить не одного приятеля, пренебрегшего этой нехитрой истиной. Резко переместившись влево, под прикрытие полок я, стараясь ступать бесшумно, заскользил вперед. Один проход, другой, третий… Что-то впереди мелькнуло. Я мгновенно бросился туда. Верхний болевой захват, одновременно, второй рукой зажим противнику рта… Но что это? Руки мои сжимали не твердые мужские мускулы, а слабое трепещущее женское тело. Я мгновенно ослабил хватку, разворачивая добычу к себе лицом.
-- Ой, больно же!..
Девушке было лет семнадцать-восемнадцать. Высокая, стройная, с небольшой грудью, светловолосая, стриженная под мальчика. Ее серо-зеленые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, сейчас расширенные от боли и страха, казалось занимали пол лица.
-- Ты кто такая?
Она проигнорировала мой вопрос, потирая изящную шею. В русских сказках такую называли лебединой.
Прошло некоторое время, пока я сообразил, что продолжаю сжимать девушку за плечи. Я отпустил ее, признавая в душе, что делаю это безо всякой охоты.
-- Так кто же ты? – уже мягче повторил я.
-- А что вы сразу хвататься? Думаете если выиграли войну, так сразу можно?
Типично женское полное отсутствие всякой логики. Трепеливо словно маленькой я принялся втолковывать ей: -- Драгоценная фройляйн, я – офицер, нахожусь на территории, совсем недавно еще вражеской. Я зашел в библиотеку, сообщил о своем присутствии. Вы же по каким-то причинам решили не выдавать себя и затаились. И что я должен был думать?
-- Что с вами не хотят встречаться… -- голос ее, чуть хрипловатый, придавал девушке еще больше привлекательности
Ну что тут скажешь? Я решил зайти с другого бока.
-- Ладно, давайте попробуем еще разок. Меня зовут капитан Александр Саблин.
-- А так вы и есть тот самый капитан Алекс, про которого тетя Вильгемина прожужжала нам все уши?
Что за манеры отвечать вопросом на вопрос!? Но хоть что-то прояснилось. Девушка -- племянница моей хозяйки.
-- Ну и как же зовут прелестную племянницу очаровательной фрау фон Бюлов?
-- Ангелика Таубрюке, -- Она все еще продолжала дуться.
Ого, какой прогресс! Двинем дальше:
-- А где находится в настоящее время герр Коссовски?
-- А вы не пришли его арестовывать?
-- Господи, да зачем мне его арестовывать?
-- Потому что он русский… -- Она смутилась и затараторила: -- То есть он не совсем русский. Он живет у нас давно-давно. Еще с той, первой войны.
-- Понятно, понятно – Хотя я пока ничегошеньки не понял, но торопливо закивал, стараясь направить поток ее слов в более-менее упорядоченное русло. – Теперь может быть фройляйн соблаговолит отвести меня к нему?
-- А вы, правда, его не арестуете?..
-- Слово офицера.
Она с некоторым сомнением посмотрела на меня. То ли осмневалась в том, что я офицер, то ли мало доверяла нашему слову. Затем решительно тряхнула гривой во-лос.
-- Тогда пошли. Он здесь неподалеку, в кабачке «Рваный парус».