«Я тот, кого так любят дети, кого зовут взрослые, тешатся над его рассказами и… гонят прочь. Старый враль! Ах, это надоедливое карканье говорящих ворон. Но ложь моя царствует на свете! Нет ничего правдивее лжи. Попробуйте солгать — и завтра это станет открытием, доктриной, истиной в последней инстанции».
Пьеса Ю.Беляева «Красный кабачок»
…Промозглым зимним утром, 22 февраля 1797 года, в немецком городке Боденвердере, в нищете и одиночестве, умирал человек, потомок древнего славного рода, чьи предки участвовали в крестовом походе вместе с Фридрихом Барбароссой. Барон с тоской вспоминал о своей первой жене, Якобине фон Дунке, с которой счастливо прожил 46 лет. И не хотел даже и думать о второй супруге, Бернардине фон Брун, коварной и расчетливой интриганке, польстившейся на слухи о его несметных богатствах, якобы полученных в далекой холодной России, которая скоропалительно вышла за него замуж, а убедившись, что слухи о богатствах – миф, сбежала с молодым любовником.
Какая ирония судьбы! Он всю жизнь бывший прекрасным оратором, и великолепным рассказчиком сейчас едва шевелил языком.
-- Апоплексия, -- хмуро констатировал местный доктор, понимая, что долгая, полная бурных приключений жизнь его приятеля подходит к своему финалу. Врач, отказывался верить, что уже больше никогда не сможет услышать удивительные истории, уютно расположившись у камина в охотничьем павильоне, украшенным головами диких зверей, специально построенным хозяином этого дома. Или в другом излюбленном месте умирающего барона, трактире гостиницы «Король Пруссии» в соседнем Геттингене.
Обычно барон начинал рассказывать после сытного ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он все больше оживлялся, жестикулировал все выразительнее, крутил на голове свой маленький щегольской паричок. Лицо его все более краснело, и он, в повседневной жизни невероятно правдивый человек, в эти минуты плел одну за другой свои истории, одна чудеснее и неправдоподобнее другой…
Доктор еще раз осмотрел скованные параличом конечности больного. И обратил внимание на деталь: на ноге барона не хватало двух пальцев.
-- Откуда это у вас, барон? – поинтересовался врач.
Едва шевеля губами умирающий ответил: -- Их мне откусил на охоте белый медведь…
Доктор от изумления широко распахнул рот. Ведь ему, как бывшему полевому хирургу, было ясно, что пальцы ампутированы после обморожения.
Барон хотел продолжить рассказ, но в это мгновение его жизнь оборвалась. Последняя удивительно «правдивая» история так и осталась незавершенной. Пастор записал в церковной книге: «Господин Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен, отставной ротмистр российского императорского кирасирского полка, умер 22 февраля 1797 года около 10 часов утра вследствие апоплексического удара в возрасте 76 лет и 9 месяцев...» Покойный оставил наследникам долги, а нам — настоящее сокровище, похождения бессмертного Мюнхгаузена, которого ожидала великая, поистине, триумфальная слава.
***
Некоторые из историй, рассказанных бароном Мюнгхаузеном, еще при его жизни широко расходились по окрестностям Боденвердера и даже проникали в печать. Несмотря на всю фантастичность сюжета, такие истории, как конь на колокольне, взбесившиеся шубы, вишневое дерево, выросшее на голове у оленя, въезд в Петербург на волке, запряженном в сани, или конь, разрезанный напополам в Очакове, изобиловали множеством характерных, точно подмеченных деталей. Это и не удивительно! Ведь рассказчик многое повидал и о России знал не понаслышке.
Будущий рассказчик и герой многочисленных невероятных похождений в 15 лет поступает на службу к владетельному герцогу Брауншвейг-Вольфенбюттельскому Фердинанду Альбрехту II. В 1737 г., семнадцатилетним юношей, он один из немногих смельчаков вызывается ехать в Россию в качестве пажа к герцогу Антону Ульриху, жениху, а затем мужу будущей императрицы Анны Леопольдовны. В 1738 г. барон участвует с герцогом в турецкой кампании. В 1739 году поступает в чине корнета в Брауншвейгский кирасирский полк, шефом которого был герцог Антон Ульрих. (Полк квартировал в Риге и после падения Брауншвейгов был переименован в Рижский). В начале 1741 г., сразу после свержения Бирона и назначения Анны Леопольдовны правительницей, а герцога Антона Ульриха — генералиссимусом, барон получает чин поручика и командование лейб-кампанией (первой, элитной ротой полка). Знаменитый переворот, в результате которого место Анны Леопольдовны заняла Елизавета, прервал обещавшую стать блестящей карьеру: несмотря на репутацию образцового офицера, Мюнхгаузен получил очередной чин (ротмистра) только в 1750 г., после многочисленных прошений. (И это несмотря на то, что в 1744 г. ему доверено командовать почетным караулом, встречавшим в Риге невесту цесаревича — принцессу Софию-Фридерику Ангальт-Цербстскую (будущую императрицу Екатерину II). Разобиженный Мюнхгаузен в 1750-м берет годовой отпуск «для исправления крайних и необходимых нужд» (точнее, для раздела с братьями семейных владений) и уезжает в Боденвердер, доставшийся ему по наследству. Он дважды продлевает отпуск и наконец, подает в Военную Коллегию прошение об отставке, с присвоением за беспорочную службу чина подполковника; и получает ответ, что прошение следует подать на месте. Мюнхгаузен не захотел возвращаться в Россию и потому в 1754 г. был отчислен как самовольно оставивший службу. Барон некоторое время пытался добиться выгодной отставки (дававшей, кроме престижного чина, право на пенсию). Но результатов это не принесло, и до конца жизни Мюнхгаузен подписывался как ротмистр русской службы. Звание сослужило ему службу во время Семилетней войны, когда Боденвердер был оккупирован французами: положение офицера союзной Франции армии избавило Мюнхгаузена от постоя и прочих тягот, сопряженных с оккупацией.
И он неустанно рассказывал свои невероятные истории…
Впервые три новеллы о похождениях барона Мюнхгаузена (анонимно, но знающим людям было хорошо известно, кто автор рассказов) появляются в 1761 г. в книге «Der Sonderling» («Чудак, оригинал») изданных, графом Роксом Фридрихом Линаром.
В 1781 г. собрание подобных сюжетов (16 историй, включая старые рассказы, а также некоторые новые) было опубликовано в берлинском альманахе «Путеводитель для веселых людей». В издании говорилось, что истории принадлежат «известному своим остроумием г-ну М-г-з-ну, живущему в Г-ре» (Ганновере); в 1783 гг. в том же альманахе вышло две новых истории. По некоторым сведениям, барон самолично принимал участие в их публикации.
Год спустя в Геттингене появился немецкий перевод этого сборника с некоторыми дополнениями «Удивительные путешествия на воде и на суше, походы и веселые приключения барона Мюнхгаузена, как он сам их за бутылкой вина имеет обыкновение рассказывать», автором которого был Готфрид Август Бюргер. Эта книга имела в Германии огромный успех.
Однако публикация книги Распе, или, точнее, ее немецкого варианта, привела Мюнхгаузена в ярость из-за того, что главный герой носил его полное имя. Труд Распе-Бюргера сразу приобрел такую популярность, что в Боденвердер стали стекаться зеваки — поглазеть на барона, летавшего на ядре, и Мюнхгаузену пришлось ставить вокруг дома слуг, чтобы отгонять любопытных.
В Европе популярность книги росла с быстротой молнии. Уже в 1787 году вышло ее первое французское издание, в 1790 году – голландское, затем книга была издана на шведском и датском языках, в 1791 году – на русском. Успех ее был огромен, а имя Мюнхгаузена приобрело такую известность, что стало для современников своеобразным брендом, как мы бы сказали сейчас. Любое издание, вышедшее из типографии под этим знаком, могло рассчитывать на успех. И именно поэтому еще при жизни Мюнхгаузена, Распе и Бюргера появлялось несметное множество подражаний: продолжения, дополнения, пересказы в новых версиях, пьесы, стихи. В общей сложности до 1969 года на немецком языке увидели свет более 300 изданий «Приключений…», в Англии – около 150, в России – более 70.
Про Мюнхгаузена написаны сотни книг и статей, в немецком языке появилось специальное словосочетание «lodenbaron» ему посвящены кинофильмы, пьесы, оперы, оперетты, почтовые марки, в его честь выпускаются монеты. Одна из оперетт получила восхитительное название: «Пришел, увидел и соврал» (на манер Гая Юлия Цезаря: «Пришел, увидел, победил»).
В мире существует несколько музеев: в Германии, России и Латвии. Его имя упоминается в медицине и философии, в быту и политике.
В медицинской литературе «синдром Мюнхгаузена» часто используется для описания пациентов со слишком живой и богатой фантазией.
В философии, в свою очередь, существует понятие «трилемма Мюнхгаузена», которую сформулировал в 20 веке немецкий философ, представитель критического рационализма Ганс Альберт в связи с дискуссией о базисе обоснования. Если одно положение мы обосновывает другим, это второе положение также требует своего обоснования, и так до бесконечности. Разрушая этот ряд обоснований, получаем так называемый логический круг – обосновать можно только то, что само требует обоснований. Действующие, по данной схеме, считал Альберт, уподобляются Мюнхгаузену, который смог сам себя вытащить за волосы из болота.
***
Кстати, Мюнхгаузен преподнес еще один сюрприз после своей смерти. Прошло шестьдесят лет со дня его похорон, и санитарная комиссия постановила перенести все останки из церкви на кладбище. Начали с захоронения Мюнхгаузена, вскрыли пол, раскопали почти сгнивший гроб. Очевидец Карл Хензель, ставший впоследствии писателем и биографом Мюнхгаузена, вспоминал: «Когда гроб открыли, мужчины выронили инструменты. Там лежал не скелет, а спящий человек с волосами, кожей и узнаваемым лицом: Иероним фон Мюнхгаузен. Широкое круглое доброе лицо с выступающим носом и немного улыбающимся ртом...» Но тут потянуло сквозняком, и тело рассыпалось в прах. Могилу закрыли, и уж больше никогда не тревожили покойного...
Учитывая эти странные обстоятельства, «Клуб друзей барона Мюнхгаузена», созданный при музее барона Мюнхгаузена, в его родном Боденвердере, всегда отмечает 22 февраля не как дату смерти, а как день его второго рождения.
В германском музее затейливо переплелись фантазия и реальность. Перед его входом стоит фонтан: барон собственной персоной, невозмутимо сидящий верхом на половине лошади.
Да и сам музей какой-то несерьезный. Дом и старинная мебель — наследство подлинных Мюнхгаузенов. Но все остальное? Кому принадлежит шпага (подлинная или «из обломка земной оси»?), пенковая трубка, пушечное ядро, наконец? Какими судьбами попали они в музей? И к какому относятся веку? Впрочем, «пусть ищет правдоподобия тот, у кого не хватает фантазии!» Тех же, кто не занят подобной ерундой, в Боденвердере готов встретить живой Мюнхгаузен. И совсем не важно, что играет его местный учитель.
***
В той же Германии, те, кому не дают покоя лавры барона Мюнхгаузена, пытаются повторить его подвиг. В Дюрене, земля Северный Рейн-Вестфалия каждый август проходит мировой чемпионат по плеванию на дальность вишневыми косточками. Соревнуются спортсмены с 1974 года, а мировой рекорд был установлен в 1994 году Хорстом Ортаманом и составил 28,98 м. Традиционный приз победителю -- 100 евро и вишня, которую он съел перед тем, как выплюнуть косточку. Кстати, за все время соревнований ни один олень не пострадал.
***
В Прибалтике не меньше немцев чтут великого барона. Музей Мюнхаузена расположен в Дунте, на живописном Видземском побережье, как утверждают в путеводителе, «на расстоянии полета пушечного ядра» от Риги. Именно там находилось поместье Якобины фон Дунте, впоследствии Мюнхгаузен.
Авторы путеводителя по музею на полном серьезе утверждают, что только здесь можно одним выстрелом попасть в десять уток. Если приехать сюда, далее сообщает путеводитель, то, возможно, удастся встретить самого Мюнхаузена в окружении охотничьих собак, почувствовать вкус вишен, растущих на голове оленя, наткнуться на застрявшего в дубе кабана, увидеть пробитых шомполом уток, поглазеть на гигантскую муху, крокодила и льва, волка, запряженного в сани и зайца с 8 ногами.
Там же есть и новые легенды о самом бароне. Например такая:
«Однажды воскресным утром барон с другом отправились на рыбалку. Наловив пескарей и плотвички, решили закинуть на щуку. Щука клюнула не сразу. Стал Мюнхгаузен подсекать, чтобы рыба с крючка не сошла, но без рывка не обошлось. Вытащил он ее на берег, измерил, оказалась она размером от земли до плеча баронского! Достал он охотничий нож и вспорол брюхо рыбине, полюбопытствовав, чем же хищница питалась? И оказалась у щуки внутри перчатка кожаная с царским гербом. Не иначе как петровская! Петр Великий на лодке реку переплывал, вот и обронил. Высушил перчатку Мюнхгаузен, и стал использовать ее как табакерку. Многие угощались из нее табаком, пока знаменитая перчатка не пропала. И неведомо, кто теперь хозяин перчатки».
***
Благодаря их инициативе в Центральном парке Калининграда (бывшем парке Калинина) летом 2005 г. был установлен памятник Мюнхгаузену. На памятнике запечатлен знаменитый полет барона на пушечном ядре.
На открытие прибыли около пятидесяти жителей Боденвердера — земляки барона. Кстати, этот памятник — первый памятник немцу, установленный в Калининграде с того момента, как город отошел к СССР.
Делегация родного города Мюнхгаузена торжественно вернула хозяину ресторанчика «Солнечный камень» долг барона в сумме трех талеров, которые некогда забыл заплатить их знаменитый земляк за угощение пивом в этом заведении. Затем бургомистр Боденвердера возложил цветы к скелету кашалота в музее Мирового океана в Калининграде, чем самым убедительно доказал, что данный скелет является тем самым «китом», который некогда опрометчиво поглотил нашего героя.
По версии все тех же «Внучат Мюнхгаузена», останавливался барон в небольшом похожем на замок здании, расположенном рядом с Высоким мостом. В 2004 году они укрепили там памятную доску с надписью по-русски и по-немецки: «В этом доме 29-го января 1738 г. просто не мог не жить, не работать и не творить Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен. Тот самый».
Они же утверждают, будто бы когда «снежной зимой 1738 года молодой барон ехал на своей знаменитой лошади в Санкт-Петербург, то на ночной улице Кенигсберга, он чуть было не налетел на стоящего на проезжей части мальчишку.
-- Тысяча чертей! – С присущей ему вежливостью обратился Мюнхгаузен к пареньку. – Какого дьявола ты здесь посреди ночи делаешь?!
-- Любуюсь звездным небом, -- снимая шляпу и отдавая поклон, ответствовал юнец, -- оно поражает меня больше всего!
-- А родители, поди, с ног сбились, ищут! – Покачал головой барон. – Эх, молодежь, какая девальвация морали! Нет ее внутри вас!
Мюнхгаузен пришпорил коня и ускакал, оставив задумавшегося шестнадцатилетнего паренька. Звали его Иммануил. Так было положено начало учению Канта».
***
Не меньше любят барона и в России. А как его не любить? Ведь здесь на Северном Кавказе живет Владимир Наговицин, пишущий под псевдонимом Влади Нагова, через суд доказавший, что является потомком, Мюнхгаузена. История «реального потомка» Мюнхгаузена началась в 2000 году. По закону жанра его умирающая тетка из Архангельска передала Владимиру Наговицыну пожелтевший от времени семейный архив.
— Часть документов была на немецком языке, которым я отлично владею, — говорит Владимир. — Из них следовало, что летом 1739 г. на свадьбе принца Ульриха Брауншвейгского с Анной Леопольдовной в Санкт-Петербурге барон Мюнхгаузен познакомился с княгиней Евгенией Голицыной. После короткого, бурного романа на свет появилась внебрачная девочка, давшая начало русской линии Мюнхгаузенов. Чтобы не позорить род Голицыных, мать отправила дитя на Кавказ. Девочка росла в семье казачьего атамана Наговицына. У Мюнхгаузена детей больше не было, так что я единственный потомок по прямой линии. Получив после долгих бюрократических мытарств новый паспорт, где черным по белому было написано «Владимир Нагова-Мюнхгаухен» потомок славного барона не остановился на достигнутом. Он основал музей своего знаменитого предка.
По примеру барона, в интерпретации Г. Горина, он каждый день начинает с публичного подвига. Вот, к примеру, в феврале он решил стрелять солеными огурцами по Северному полюсу из пушки, самолично, сконструированной им, чтобы задобрить пикулями белых медведей, трущихся о земную ось... Зачем? Закусив огурцами, медведи на радостях начинают крутить планету быстрее — и весна придет раньше.
Потомок барона Мюнхгаузена совершил то, о чем втайне мечтало не одно поколение россиян. Он заявил о правах российской культуры и народа на образ барона Мюнхгаузена и его приключения, неотделимые, по мнению Мюнхгаузена- младшего от России.
«Литературный и реальный Барон Мюнхгаузен пропитан русским духом. Это прежде всего русский национальный герой, с русским непредсказуемым характером, а затем уже герой общей европейской культуры. Я, потомок Мюнхгаузена, сделал историческое право России на образ и имя Барона Мюнхгаузена законным. Барон Мюнхгаузен, яркий образец русского менталитета обрел то, к чему он всегда стремился -- право быть выразителем истинно русского характера».
***
Менее радикален в своих взглядах основатель другого музея Мюнхгаузена в Москве Сергей Львович Макеев. Он не пытается доказать истинную «русскость» немецкого барона, а просто пропагандирует своего любимого героя, вывозя экспозиции о подлинном Мюнхгаузене и его литературном двойнике по всей России. Кстати, не так давно одна из экспозиций «гостила» в Самаре, в доме-музее Владимира Ильича Ленина.
***
А что же Украина? Ведь барон участвовал в первом штурме Очакова в 1737 г. и именно этим временем датируется его «правдивая» история о половине лошади.
Оказалось, что почитателей барона здесь меньше чем в России. Удалось найти лишь паб-ресторан «Барон Мюнхгаузен» в Киеве, головной убор для бани под аналогичным названием, произведение Игоря Сичовика «Невероятные приключения барона Мюнхгаузена в Украине», да ресторан в Одессе. (Чего только нет в Одессе?)
Когда ресторан открывали, то устроили банкет для губернатора, мэра и «нужных» лиц из числа городских властей. На лужайке перед замком стоит фонтан -- бронзовый барон Мюнхгаузен, сидя в седле на половине лошади, с изумлением оглядывается назад на поток воды, выливающийся из нее.
Мэр Одессы (бывший) осмотрел ресторан и «выдал» следующее:
-- А почему барон Мюнхгаузен сидит на половине лошади? Таких глупостей не бывает. Где вторая половина? Лошадь должна быть целой! И вид неэстетичный -- из разрезанного коня вода льется, а ведь в ваш ресторан с родителями и дети будут приходить! Переделать!
Понятно, никто фонтан не переделывал.